ПОСВЯЩЕНИЯ
ОТ АВТОРА
Свой третий сборник стихов (первые два «Приметы счастья» и «Я была когда-то птицей…» вышли в 2006 и начале 2007 г.г.) я хочу приурочить к моему юбилею и посвятить тем людям, с которыми мне за эти пятьдесят лет довелось повстречаться: родным, друзьям, ученикам, коллегам-учителям, землякам-починковцам и даже врагам (стихотворение «Телефонный террорист»). Хоть очень хочется верить, что в пятьдесят лет жизнь только начинается J, но, наверное, стоит подвести некоторые итоги. И главное в моей жизни – за эти годы я никогда не была одинока. Рядом со мной всегда дорогие люди- родные, друзья, ученики – умные собеседники, родственные души, отзывчивые сердца.
Я благодарна судьбе за то, что в 2004 году она подарила мне встречу с членами Смоленского литературного объединения «Родник» и его руководителем, замечательным поэтом Юрием Васильевичем Пашковым. Я приобрела новых друзей и настоящего Наставника и Учителя.
Военные стихи я хочу посвятить своей любимой мамочке, Чумаковой Антонине Афанасьевне, - великой труженице и прекрасному человеку, а также всем детям войны, для которых с приходом страшного лихолетья закончилось детство.
В эту книгу включены стихи, посвященные конкретным людям, написанные именно для данного человека. Но некоторые посвящения не имеют никакой привязки к судьбе того человека, имя которого стоит в заголовке. В них нет скрытого смысла или подтекста.
Я прекрасно понимаю, что в этом сборнике есть стихи, которые критики не отнесут к разряду высокой поэзии. Я просто хотела сделать подарок дорогим для меня людям. Но если читатель найдет хотя бы одно стихотворение, созвучное с его мыслями и чувствами, я буду счастлива!
***
«Ты в моем сентябре» -
название музыкальной композиции Игоря Крутого
Я в моем сентябре появилась на свет.
И не стоит считать, сколько минуло лет
От рождения сей рабы божьей Натальи,
Я года свои лишь для порядка считаю.
А в душе у меня, коль всерьез разобраться,
Все еще восемнадцать, навсегда восемнадцать.
Я свой возраст, друзья, никогда не скрывала.
Сколько б ни было лет много мне или мало
Все мои. Каждый год дорог мне как ребенок,
Ведь растишь ты его от рожденья, с пеленок.
И в своих я годах, как в пальто по размеру:
И приталено чуть, и расширено в меру.
Возраст мой мне не жмет и не справлен на вырост,
Это доля моя, никуда уж не вырвусь.
Я люблю сентябри, мне назначено свыше
В день рождения свой смех ребяческий слышать.
Мне не нужно любви необузданно-страстной,
Ведь сентябрьское солнце всех прочих прекрасней.
Пусть вздыхает Крутой о любовнице юной,
Мы же знаем с тобой, быть любовь должна мудрой.
Мне важнее, чтоб я тебя верно любила,
А обиды, ну что ж, я о них позабыла.
И прощенью меня сентябри научили:
Не бранись, если вдруг тучи небо закрыли,
Потерпи и дождись, солнце выглянет снова.
Ты, Наталья, держись и еще будь здорова!
***
Через год после смерти отца
Я вдруг стала писать стихи.
Словно даль разглядела с крыльца,
Вопреки разгулу стихий.
Эта даль и светла и чиста,
В ней любовь и прощенье грехов.
И читаю я как с листа
Строчки лучших своих стихов.
Те слова я вижу во сне,
Слышу, дня отключив кутерьму.
Это папа их дарит мне
И надеется, что пойму.
Как Создателя благодарить,
Что отца, наконец, поняла?
Просто буду Бога молить,
Чтобы мама подольше жила.
***
Мужу
У нас вторая молодость с тобой.
Так это оказалось интересно!
Вдруг с новой силой вспыхнула любовь.
На узеньком диване нам не тесно.
Лежим, прижавшись, пара старичков,
Ну, это я чуть-чуть пережимаю,
Еще мы о-го-го и будь здоров!
Как в юности тебя я обнимаю.
Такое все знакомое, мое:
И этот запах табака и тела,
И шевелюра, где свое жнивье
Начать безжалостная осень не успела.
И свет твоих небесно-синих глаз,
Что столько лет меня теплом ласкает,
И мягкое плечо, к нему как в первый раз
Прижмусь щекой, а сердце в неге тает.
И улетаю в солнечную даль
Без клея, анаши и героина,
Забыв тревоги, боли и печаль,
Благодаря любовным витаминам.
А вы, девчонки нынешней поры,
Вы в состоянье так же задохнуться,
Когда мальчишка в озорстве игры
Позволит к вам дыханьем прикоснуться?
Мне жалко вас. Вы пять волшебных чувств
На секс техничный лихо променяли,
Я вас судить, конечно, не берусь,
Но если б, если б, милые, вы знали,
Какая радость столько лет прожить
С единственным, таким родным мужчиной,
Себя вполне счастливой ощутить,
Его считаясь лучшей половиной.
***
Жаль моя, мой взрослый сын,
Головная боль и радость.
В этом мире ты один
Моя сила, моя слабость.
С кем ты без меня вдали?
Есть ли смысл в знакомствах этих?
Треплет детства корабли
Штормовой, недобрый ветер.
Я стою на берегу,
Изменить маршрут не в силах.
Только-то всего могу,
Что рукой махать, мой милый.
И молиться за тебя
Горячо и неумело,
Так неистово любя,
Как не любят в свете белом.
Не ревную я к другой,
Пусть она сегодня рядом.
В материнских чувств огонь
Дров подбрасывать не надо.
Мой костер любви горит
Ярким днем и темной ночью
И тебе он говорит:
«Это твой маяк, сыночек.
Если трудно станет вдруг,
Если нет ориентира,
Он покажет север-юг
Обезумевшего мира.
И научит отличать
Каждый раз от плевел зерна,
По уму друзе встречать
И стерпеть уколы терна.
И поверить в чудеса
В прагматичном этом свете».
Пусть же дует в паруса
Добрый и попутный ветер.
***
Сколько случилось всего в этой жизни и горькой и сладкой…
То шли дожди, то вдруг радуга строила мост.
То на дороге, казалось бы, ровной и гладкой
Вдруг вырастали преграды во весь богатырский свой рост.
Рыли тоннели в проблемах, карабкались смело на кручи,
Резко давили на тормоз, искали дорогу в обход.
Ждали, пока не рассеются темные грозные тучи,
Верили в утро, надеясь на ясного солнца восход.
Наша семья - пусть не семеро нас, только трое, -
В жизни опора и крепость, форпосты, тылы и редут.
Вера, надежда, любовь - триединство святое -
Знаю я, беды от нашего дома навек отведут.
***
Я - офицерская жена,
И этим сказано немало.
Не важно - мир или война -
Переживаний мне хватало.
Тебя со службы долго нет,
А на дворе такая слякоть!
Я грею третий раз обед
И начинаю тихо плакать.
Не о загубленной судьбе
И не о том, что юность мимо
Уже прошла, а о тебе,
Я плачу о тебе, любимый.
Ведь сколько раз тебя судьба
Бросала в пекло заграницы,
И та, афганская стрельба,
Уж столько лет прошло, а снится.
Твой беспокоен часто сон,
В кровати места не находишь.
То из груди раздастся стон,
А то по кухне снова бродишь.
Ну, тихо, тихо, дорогой!
Забудь все. Не кури так много.
Я - рядом, я всегда с тобой
На трудной жизненной дороге.
***
Практически один и тот же свет
У утренней зари и у вечерней.
И точно так же разногласий нет
Между любовью материнской и дочерней.
Родителей своих благодарю
За этот мир, что дорог и в ненастье,
И чудо, если нужно, сотворю,
Чтобы у сына было в жизни счастье.
***
Я состою из папы, мамы,
Из сына, мужа и друзей.
Из деда Фони, бабы Сани,
Из тьмы ночей и света дней.
Из радости и из печали,
Цветных и черно-белых снов,
Из близи состою и дали,
И даже непечатных слов.
И что-то есть во мне от Евы,
И от Адама что-то есть,
В родню к английской королеве
Смогу я при желанье влезть.
Но если, сознаюсь открыто,
Любовным пламенем горю,
Из Мастера и Маргариты
Тогда всецело состою.
***
Друзьям детства
Собирая красную смородину,
Школьных вдруг я вспомнила друзей.
Были мы детьми вчера лишь вроде бы,
Жили вместе в Васьковке своей.
И вот так же гроздья ярко-алые
Мы с подружкой в солнечном саду
Собирали юные, веселые
И с собой и с миром всем в ладу.
Танечка Перерва! «Перемена
Перевод фамилии такой», -
И фотограф, щелкнув кнопкой «Смены»,
По усам своим провел рукой.
Тот хохол-фотограф удивился б,
Если б знал, что помню я его,
Что и он в поток бурлящий влился
Впечатлений детства моего.
Где-то ты сейчас, Васильев Васька,
Ты мне не встречался с детских пор?
Помнишь, как однажды в нашем Васькове
Мы с тобою заключили спор?
В жаркий летний полдень солнце плавилось,
Паровоз пыхтел, на всех сердит,
Мы с тобою выяснить условились,
Кто кого в реке пересидит.
Победила я! Ведь в девять вечера
Мамка с прутом за тобой пришла.
Ты домой поплелся, делать нечего,
Честь мальчишки спасена была.
Соловьевы, Зайцевы, Шевлюгины -
Милые соседи и друзья!
Помните ли вы лапту на выгоне,
Вечером под посвист соловья?
Собирали всю свою компанию,
От детей до взрослых мужиков.
Забывал и важность и компартию
Наш сосед, парторг А.И. Скачков.
Я визжала громко, на всю улицу,
Если мой отец, взмахнув лаптой,
Мячик посылал аж за околицу!
Все дивились силушке такой.
Поняла сегодня я, что счастье -
Детство деревенское мое.
С насыпи крутой на санках мчаться,
В Черной речке полоскать белье.
Жить открыто, честно, не завидуя,
И сердца и двери распахнув,
И проститься с детством не с обидою,
С легкой грустью.
На прощанье всем рукой махнув.
***
Однокурсникам и преподавателям
Смоленского государственного педагогического института
Года летят не птицею - ракетой!
Лишь успевай менять календари.
Уж много лет, как я пишу в анкетах
Образование - физмат СГПИ.
Пускай у альма матер статус новый,
Но я скажу за классиками вслед -
Здесь собрались птенцы гнезда Петрова,
Отечество нам этот факультет!
Уваренкова голос хрипловатый
И Аргунова чудо-чертежи
Мы не забыли, правда же, ребята?
Все это наш физмат СГПИ.
С Емельченковым поле измеряли,
Теперь компьютер вместе познаем,
Но к уровню его, друзья, едва ли
Мы в том и в этом деле подойдем.
Карим тогда был юным аспирантом,
Нам увлеченно он РЗ читал.
С рассеянностью - признаком таланта -
"Портфел" в аудиторьях забывал.
Поклон вам низкий, дорогие люди,
Что вы - учителя учителей.
Вам благ больших от этого не будет,
Но будет восхищение людей.
Нас любят дети искренней любовью,
Коль так, по транзитивности и вам
Любовь, добытую трудом и потом с кровью
Сейчас, мои родные, передам.
Возможно, чья-то жизнь сытней и краше,
Но я, поверьте, счастливо живу,
Пока мои Денисы, Оли, Саши
Свой выбор делают - физмат СГПУ!
***
Выпускникам 1997 года
Вы выросли, окрепли, возмужали
И стали сразу тесными для вас
Пространства те, что раньше окружали:
Квартира, школа и просторный класс.
Вы выросли, птенцы, я понимаю.
Пора вам становиться на крыло.
Ну что ж, летите с миром. Отпускаю.
Пусть будет впереди светлым-светло.
Стремитесь ввысь, но все ж не забывайте,
Что здесь ваш дом, родимое гнездо.
На праздники хотя бы приезжайте,
Узнайте расписанье поездов.
И знайте, ваша радость – наша радость,
А горе вместе легче пережить.
И пусть глупцы твердят, что это редкость
В наш век счастливым быть и жизнь любить.
Вы помните, советовал Карнеги
Про зависть и про мщение забыть,
И чтоб сказать могли, что пусть немногим,
Но было вас за что благодарить.
Живите смело, честно и достойно.
Любите поле, речку, солнца свет.
Я не желаю жизни вам спокойной
Ни в восемнадцать, ни в сто двадцать лет.
Пусть жизнь кипит, бурлит, ревет, клокочет.
То бросит вниз, то вознесет вдруг ввысь.
Она подмять и растоптать тебя захочет,
А ты не бойся, за друзей держись.
Мы вместе все преодолеть сумеем,
И станет мир прекрасней и светлей.
Что можно – совершим, и что нельзя – посмеем!
Не бойтесь ничего, идите в жизнь смелей!
***
Выпускникам 1998 года
Вы уйдете, станет пусто в школе,
Хоть останется в ней тыща человек.
Но не будет Бителевой Оли,
И не будет Шушакова Коли,
Макса, Женьки, Комарова Вали.
Расстаемся, завершился вашей школьной жизни бег.
Вы уйдете, станет в школе грустно:
Вы ведь забияки, непоседы.
У костра поесть любили вкусно,
В КВН играли так искусно,
И с уроков сочковали дружно,
Не для вас вести размеренно неспешные беседы.
Вы уйдете, разбредетесь по свету большому,
Но навек останетесь в учительских сердцах.
Будем вспоминать Ильенко Рому,
Как мораль читали мы Батону
И хвалили Таштамышеву Алену,
И любили каждый ваш одиннадцатый класс.
Вы уйдете, к нам придут ученики другие.
В том и состоит учительское дело,
Чтобы выросли они такие
Умные, красивые, большие,
Добрые, в веселье заводные
И шагали бы, как вы, по жизни смело.
***
Выпускникам 2000 года
Не знаю, что сказать… Такие времена…
Нужны ли дружба, верность и отвага?
И делу отдаваться стоит ли сполна,
Когда всего важней зеленая бумага?
И нужно ль честным быть, когда кругом вранье?
И главное не делать – говорить красиво!
А пустозвоны каркают, как будто воронье,
И вот уже у них и власть, и почести, и сила.
Не уж-то, Боже мой, весь мир сошел с ума?
И вверх ногами все перевернулось!
Наш выбор не богат – сума или тюрьма,
И лишь пройдохам счастье улыбнулось.
Нет, верить не хочу, и вас прошу, не верьте
В то, что настало время болтунов,
И до седых волос, до самой, может, смерти
Живите по закону – больше дела, меньше слов!
У вас все впереди, вся жизнь до горизонта,
И даже дальше путь судьбы пролег.
Поменьше вам страдать, а смейтесь звонко-звонко,
Чтоб каждый на земле услышать смех тот мог.
Подумают тогда и старец, и ребенок,
Безусый шалопай и человек любой,
Что если чей-то смех так радостен и звонок,
То счастье в мире есть, и радость, и любовь!
И правда есть, и долг, и дружба, и участье,
И не хапугам жить на свете хорошо,
Нормальный человек для радости и счастья
Работать и любить не перестал еще!
***
Веду урок, а за окном в кустах сирени
Поет так звонко соловей.
Он свой урок, урок весенний
Усвоил школьников быстрей.
Усвоил он, что жизнь прекрасна,
И интересен каждый день,
И что, пока на сердце ясно,
Беда свою не бросит тень
На этот мир, на куст сирени,
На беззаботный школьный люд.
И соловей без устали и лени
Свой рассыпает праздничный салют.
Он нам, конечно же, немножечко мешает,
Концерт под окнами устроивший артист:
Простой пример с ошибками решает
Мой лучший ученик, любимчик, медалист.
Но я с лицом мрачнее темной тучи
Задвижку не защелкну на окне.
Ведь это жизнь сама моих питомцев учит
Как радоваться солнцу и весне.
***
Учителям Шаталовской средней школы
Не все учителя поймут,
Не каждый полюбить сумеет,
И то, что это тяжкий труд,
Увы, не всякий разумеет.
Но кто попробовал хоть раз
Ученья твердую горбушку,
Учитель, уважает вас
И не позволит взять на мушку
Тем, кто стреляет клеветой,
Неверием, непониманьем.
Без вас не взять вершины той,
Что издревле зовется знаньем!
***
Ступени лестницы к успеху,
Какие вы и из чего?
Я точно знаю, не из смеха,
Не из веселья одного.
Ведь даже первые шажочки
С трудом даются малышам,
Но все мы сыновья и дочки,
И верим в помощь пап и мам.
А дальше - больше, вот задача,
Придется самому идти
И уповать, чтобы удача
Тебя приветила в пути.
Но вряд ли жизни путь случится
Одной удачею мостить.
Ступени эти, половицы
Трудом придется укрепить.
***
Мальчикам, поступающим в военные училища
Поверьте, мальчишки, война – не игрушки,
Там все настоящее: танки и пушки.
Там матери плачут, и жены рыдают,
И дети с войны не «тюльпан» ожидают,
А милого, доброго, славного папку,
Который сгребет их в большую охапку
И будет играть с ними, звонко смеяться,
И в цирк поведет, и на речку купаться.
Девчонки, вы мальчиков не обижайте,
На точках далеких одних не бросайте.
Ведь счастлив военный тогда лишь сполна,
Когда с ним любимая рядом жена.
И все утрясется, жизнь будет прекрасна,
Быт как-то устроится, просто и ясно.
И скажет вам муж - генерал молодой:
«Спасибо, что вместе была ты со мной.
И звание это сейчас получил
Я лишь потому, что был крепок мой тыл».
Не так уж и многие нынче стремятся
Военными стать. Лучше делом заняться,
Которое больший доход принесет,
Да и от тягот военных спасет.
Но коль уж военными стать вы решили,
Старайтесь, чтоб матери слезы не лили.
Холодные головы, трезвый расчет –
Таким командирам любовь и почет.
Я верю, что Родина – звук не пустой для тех,
Кто к профессии рвется такой.
И честное слово, хоть сердце и сжалось
В тревоге за вас, но сказать лишь осталось –
Благословляю
я вас
ото всех матерей,
Пока мы не плачем, идите скорей.
Храни вас Господь. Верьте, мальчики, в Бога.
Пусть будет терпимой вам жизни дорога,
А легких путей не ищите, не надо,
Ведь только за труд выдается награда
Без страха любому в глаза посмотреть,
Опасности, трудности преодолеть.
Последний звонок
Сирени веточка, а к ней – тюльпан в придачу,
А розы я вам отдаю на сдачу…
Какое небольшое нужно дело,
Чтобы учительское сердце в мае пело.
Но жалит сердце мне змея обиды,
И на душу мою она имеет виды:
Неблагодарность с безразличием в обнимку
К моим ученикам протопали тропинку.
Нашептывают им наперебой:
«Вы – лучше всех, гордитесь лишь собой!
Победы в конкурсах – заслуга только ваша!
Досрочно сдал зачет? Ах, умница ты наша!
Все в жизни вам достанется и так,
А кто работает, тот форменный дурак!
Учителя обязаны во всем вам помогать,
Вам максимум должны они давать!»
Ах, бедные мальчишки и девчонки!
На празднике стою в тени, в сторонке.
И обижаюсь, и жалею вас,
Ваш неразумный, безразличный класс.
В пятнадцать лет, о Боже, неужели
Сердца и души ваши очерствели?!
25-28.05.2007 г.
***
Не обесценивайте слова «молодец»!
Оно дается людям, как награда,
Но заслужить ее сначала надо,
Как некий драгоценнейший венец.
Юнец старушке место уступил.
Мы только что не плачем в умиленье.
Он - молодец, он - гордость поколенья,
Ну, просто парень подвиг совершил.
Лентяй урок нетвердо отвечал,
Своих суждений где уж тут дождаться.
Учитель: «Молодец! Сумел же вот собраться.» -
Чтоб тот у нас совсем не замолчал.
Вот так обычные, простые вроде вещи,
Поступки из разряда рядовых
Естественные средь людей живых
Возводим в ранг мы доблести и чести.
Поспешно молодцом не стоит звать
Того, кто словеса плетет красиво
И на любой вопрос ответит вам учтиво,
А дома обругает грубо мать.
Защита слабого и к старшим уваженье
Естественны как Солнце и Луна.
И кто не понял этого сполна,
Не оправдал свое предназначенье.
Хвалите молодежь! Хвалите смело!
Кто ж спорит - не пустяшна похвала.
Лишь бы она наградою была
За трудолюбие, за мужество, за дело!
***
Гурченко Марине
Детство тает, как апрельский снег.
Юность летней ночью на рассвете
Начинает стайерский забег,
Уповая на попутный ветер.
Этот марафон, увы, непрост…
Лишь юнец неопытный мечтает,
Руку протянув, достать до звезд -
Без труда успеха не бывает.
Красота, талант, удача, фарт -
Что ж, надейся на свое везенье.
Может быть, судьбы счастливый фант
Выпадет тебе вознагражденьем.
Только не советую судьбу
Датчиком случайных чисел мерить.
Лучше приучи себя к труду
И в свои старайся силы верить.
Брать барьеры и идти вперед,
Непростая, вообщем-то, задача,
Но упорного, поверь мне, точно ждет
В лотерее жизненной удача.
Август
Серовой Гале
Август, потери…
Небо потеет
Желтым уже предосенним дождем.
Август, находки…
Бегство с подлодки,
Может, и сбудется то, чего ждем.
Август, обиды…
Сельские виды
И понедельников серый конвой.
Август, прощенье…
И воскресенье,
Солнце над грешной твоей головой.
Лев вместе с прайдом,
Поиски правды,
Девы, за августом ждущие март…
Август, дружище,
Не пепелище,
Есть в рукаве еще парочка карт…
***
Куролесовой Лене
Женщина в желтой курточке
Посредине осенней слякоти,
В неприлично короткой юбочке,
Вы, похоже, недавно плакали?
Что там было? Дети ли двойками
Вас замучили окончательно?
Или муж, утомленный попойками,
К вам относится невнимательно?
Вы стоите цыпленком съеженным,
Отдаваясь ветрам и холоду.
Взглядом смотрите замороженным,
Как октябрь полыхает по городу.
Августовский цыпленок хиленький,
Что родился у дуры-курицы.
Хоть и желтенький, хоть и миленький -
Не жилец на осенней улице.
Ну, не стойте вы, право, курицей!
Ну, наплюйте на все огорчения!
Пусть октябрь протекает и хмурится,
Жуйте вы вместо хлеба печение!
В самом деле, пусть куртка немодная,
Ну, представьте себя желтым мячиком.
Нет, не мячик вы, вы не толстая.
Вот, нашла - будьте солнечным зайчиком!
Улыбнитесь светло и весело.
Утрясется все, верьте, милая.
Перемелется жизни месиво,
И забудется все постылое.
Пусть от желтенькой вашей курточки,
Как от солнца лучи расходятся,
И сынишке, присев на корточки,
Вам в глаза заглянуть захочется.
Он прижмется к вам тельцем маленьким,
Вы простите ему все шалости,
Дочь готова цветочком аленьким
Расцвести под лучами жалости.
Даже этот, нарзаном измученный,
Удивлен вашим странным сиянием,
Повернув своей жизни излучину,
Вдруг приплелся к вам с покаянием.
Просто, скажете, вам советовать!
Ох, не просто! У всех свои трудности.
Но на жизнь не пристало нам сетовать,
Наберемся житейской мудрости:
Коль судьба нам лимоны выдала -
Пишут в книжках черным по белому -
Мы из них кислый сок повыдавим,
Подсластим, лимонаду наделаем!!!
***
Харитоновой Татьяне
Из-за высоких каменных заборов,
Привстав на цыпочки иль подтащив стремянку,
Стремясь преодолеть запрет запоров,
Сирень на мир глазеет спозаранку.
Ее кудряшки свесились игриво,
Листочки все в овации трепещут,
Ей тоже хочется, бедняжке, быть счастливой:
Она – звезда, ей залы рукоплещут.
Пусть не красавица, но и других не хуже.
Не лилия, но ведь и не ромашка.
Она вчера рассматривала в луже
Себя весь день – премилая мордашка.
А мимо пролетают «Мерседесы»,
Рыча моторами и обдавая пылью,
Изобретенье шумного прогресса,
Желающие сказку сделать былью.
Ах, как сирень мечтает оторваться
От этого двора, забора, дома!
И тоже за удачею погнаться,
Она ведь с ней пока что не знакома.
И мы с тобою, может быть, когда-то,
Преодолев кастрюлек притяженье,
Пускай на час, но все же виновато
Забудем сыновей - Максима, Женю.
Из-за забора быта и привычек
Мы выглянем однажды и увидим,
Что для условностей готов набор отмычек,
Откроем все замки, на волю выйдем.
И будем пить «Мартини», как принцессы,
Хвалить друг друга, как петух с кукушкой,
Читать стихи – две пьяных поэтессы, -
И вторить Пушкину: «Ну, где же наша кружка?»
А если так мы поступить не сможем,
Сильно ты, притяжение дивана,
Хотя бы ощутим всей бабской кожей,
Что чувствует сирень на зорьке рано.
***
Гурченко Гале
Через тернии к свету и счастью,
Верю я, путь лежит твой нелегкий,
Но порадует после ненастья
Чистота и азоновость легких.
Ветры жизни тебя не ломают,
Как тростиночка в поле ты гнешься.
Ты удержишься, выстоишь – знаю,
И намеченной цели добьешься.
Эти хрупкие плечи и руки
Столько вынесли, столько стерпели…
Бог все видит, за все эти муки
Наградит тебя звуком капели,
Буйством красок чудесного лета,
Милым лепетом будущих внуков,
Вдохновит тайной лунного света,
Волшебством ощущений и звуков.
И любовью одарит достойной,
Ведь какие еще наши годы!
Пусть он будет надежным, спокойным,
Отведет от тебя все невзгоды.
Засияют сильнее, чем прежде
Красота твоя, ум и таланты.
Я прошу – не теряй лишь надежды,
Мир – оркестр, мы – его музыканты.
Грянем, что ли, мелодию счастья!
Как по нотам судьбу разыграем.
Жизнь полна доброты, соучастья,
Мы ведь точно с тобой это знаем!
***
Ворониной Гале
Как хорошо, ей Богу, жить на свете!
Еще чуть-чуть и запою я вслух.
Иду по улице, а вечер тих и светел,
И снег летит, как тополиный пух.
И я лицо подставлю тем пушинкам
И постою вот так, закрыв глаза.
Пусть мне привидится не зимняя тропинка,
А первая июньская гроза.
Вот фейерверк рождественский так кстати,
В нем столько грома и такой восторг,
Что вправду веришь, что по небу катит
В своей коляске разъяренный Бог.
Но тут мальчишек радостные крики
Меня в реальность зимнюю вернут.
Ах, право, не июнь, но счастья блики
У нас в сердцах любой порой живут.
…………………………………………..
А если рот раскрыть и на язык снежинку
Поймать, как в детстве делали не раз,
В глубокий снег свернуть и протоптать тропинку,
И хохотать без остановки битый час?
Ну что еще, скажи, мне сделать безрассудно?
И наплевать на то, что сорок лет!
Когда вдруг чувствуешь, что жить на свете чудно,
Ни возраста, ни бед, ни сожалений нет.
***
Игнащенковым Наташе и Володе
Отхлебнуть от чаши горькой,
Господи, позволь.
Но не перепутай только
Жизненную роль.
Я - не трагик и не комик,
Я стихи пишу,
И издать свой тощий томик,
Может быть, решу.
И когда, его листая,
Вспомнят обо мне,
Пусть комета, пролетая,
Чиркнет в вышине.
Или нет, не надо вспышек,
Просто пусть в ночи
Звездный дождь по вашей крыше
Тихо застучит.
Нет, подумайте, что тает
Снег, капель стучит.
-
Знать, опять стихи Наталья
Грустные строчит.
***
Амелькович Елене
Я улыбаюсь своим мыслям,
Я улыбаюсь твоим письмам.
Я улыбаюсь? Я улыбаюсь!
Смешной и глупой быть не стесняюсь.
Иду по улице такой серой
И улыбаюсь легко, смело.
Что я с приветом решат люди,
Но знаю много таких не будет.
А может эта моя улыбка
В ужасном мире больном и зыбком
Сверкнет кому-то лучом надежды,
И ночь отбросит свои одежды.
И станут люди улыбки множить,
И мир раскрасить они помогут
В цвета от красного до фиолета,
И вспыхнет радуга в небе где-то.
Она напомнит своей раскраской,
Что есть на свете любовь и сказки,
И все, поверьте, не так уж плохо
Не стоит вечно стенать и охать.
Мир разноцветен - запомним это!
Есть зелень лета, восторг рассвета,
А серый, ладно, пусть будет тоже,
Но главным цветом он стать не сможет.
***
Поздняковой Марине
Еще один чудесный день
В мое окно влетает птицей
И гонит утреннюю лень,
И жизнью манит насладиться.
Вот зайчик солнечный скакнул
Со стенки прямо на подушку
И что-то, кажется, шепнул,
А вот целует нежно в ушко.
И ветер из густых берез
Рукою машет бестелесной:
«Гони ночное царство грез,
Иди ко мне из жизни тесной!»
У тех, кто на заре встает,
Сердца распахнуты и души.
Господь им веки разомкнет,
Волшебный звон прольет им в уши.
Такой нечаянной красы
Днем суматошным не бывает.
Ведь лишь мгновенья, не часы,
Рассвет румянец умывает.
Ну, что же, новый день, входи!
Ты соткан весь из ожиданий.
И за собой меня веди,
Пусть будет все без опозданий.
Пусть, что положено, в свой час
Произойдет со мной, со всеми.
И повторится много раз
Все то, за что в ответе время.
***
Андриановой Эрике
Ни с чем не сравнимое чувство восхода:
Восторг и испуг бытия.
Нам дарит весь мир и всю землю природа
И будит сокрытое «я».
Я - солнце, я - небо, я - птица в полете,
Я - червь, я - песчинка, я - ноль.
И каждый восход на паденье иль взлете
Приносит нам новую роль.
То ввысь устремляясь душой непокорной,
То падая в бездну грехов,
Ты красками вечности - белой и черной -
Судьбу разукрасить готов.
Но солнце восходит, и черному цвету
На смену идет белый день,
И полный спектр красок, как счастья примету,
Не скроет полночная тень.
***
Дмитрию Петроченкову
Ходят скромно по земле поэты,
Среди прочих смертных неприметны.
Вас не удивят они нарядом,
А, скорей, каким-то светлым взглядом.
Этим взглядом смотрят на любимых,
На друзей, на всполохи рябины,
И слова такие вдруг находят,
Что до сердца самого доходят.
Слово каждое нам душу жжет, не ранит,
Позовет в полет и не обманет,
Потому что слово правды это
Видно, Бог вложил в уста поэта.
***
Грабежову Сергею
Телефонный звонок в ночи,
И стихи без конца и без края.
Это сердце твое кричит,
Я сочувствую, я понимаю.
В них не мне ты клянешься в любви,
Почему ж тогда в комнате зимней
Мне запели вдруг соловьи,
Так таинственно, так призывно.
За окном громада луны,
Лишь она освещает комнаты.
Лягу спать и цветные сны
О тебе вдруг опять напомнят мне.
У меня и самой полно
И стихов, и грехов - ужасно!
Только в детстве давным-давно
Было все так просто и ясно.
Не умолкнут в тебе и во мне
Наших душ оголенные струны.
Ты звони мне опять при луне,
Рада слышать я голос твой юный.
Поэту Владимирову Лаврову
Квадратура круга, удвоение куба, трисекция угла –
три знаменитые геометрические задачи древности.
Квадратура лба и кубатура взгляда,
А еще – трисекция морщин…
Ничего додумывать не надо,
Вы и так прекрасней всех мужчин.
Три загадки древней математики
На челе у Вас, в улыбке и в очах.
Для меня они прекраснее романтики
Вечера с шампанским при свечах.
Жалко, что мы с Вами не знакомы,
Мы б могли о многом поболтать,
Столько тем: стихи и аксиомы,
Парадоксы, новости, биномы
И не попытаться ль полиндромы
С Вами нам на пару сочинять.
Что такое квадратура круга
Я вам торопливо расскажу.
И признаюсь искренне, как другу,
Что прекрасным это нахожу.
Жалко, что мы с Вами не знакомы,
Но стихи мне Ваши дарят свет.
В истинность я верю аксиомы,
Что, бесспорно, гениальный Вы поэт.
Леди Ди
Черемисиной Татьяне
Это не слезы, леди and джентльменс,
Это – дожди.
В наших краях нет принцессы
По имени Ди.
А на щеках не английский ваш смог
И не пьяный дурман,
Это – туман,
Это – утренний русский туман.
И выйду в чистое я полюшко,
К березке тоненькой прижмусь!
Ой ты же горе мое, горюшко,
Слезами горькими зальюсь!
Что мне красавица чистых
Английских кровей,
Только в газетах читала я что-то о ней.
Яркая жизнь и, как вспышка,
Ужасная смерть.
Сплетням назло быть счастливой,
Любимой посметь.
Женская доля одна
У принцесс и рабынь:
Нужно любила чтоб ты,
И тебя тоже кто-то любил.
Лондон от нас словно яркий Сатурн,
Беспредельно далек,
В поле сорву для нее голубой василек.
И выйду в чистое я полюшко,
К березке тоненькой прижмусь!
Ой ты же горе мое, горюшко,
Слезами горькими зальюсь!
***
Ты вознесешь ничтожество
И умалишь величие.
О, женщина! О, женщина!
Пою твое величество.
К твоим ногам империи
И голова Крестителя.
О, женщина! О, женщина!
Сильнее ты властителя.
Сама порой не ведаешь
Своих всесильных слабостей.
О, женщина! О, женщина!
Ты слаще всяких сладостей.
А мы мечты и помыслы
Не прячем под личиною.
Ведь женщины, ведь женщины
Мы рядом лишь с мужчинами.
Феминистское настроение
Жить бы на планете женщин и детей,
Разрешать бы детям тысячи затей:
Казаки-разбойники, прятки и футбол,
Никаких уроков, музыки и школ.
Складно все и ладно на планете той,
Женщины блистают дивной красотой,
Им не нужен шейпинг, маски, маникюр,
Поражают взор они стройностью фигур.
Старых и несчастных и в помине нет,
Женщинам известен красоты секрет:
Лучшее, поверьте, средство от морщин,
Чтобы на планете не было мужчин.
***
Женщины летом, как бабочки -
Яркие, легкие, милые.
Спрятаны шубы и шапочки,
Сняты колготки постылые.
Всеми цветами расцвечены
Платьица шелка прозрачного,
Солнышком лица подсвечены,
Светом периода дачного.
Ветер заигрывать пробует
С каждой. Глаза разбегаются.
Волосы мягкие трогает,
Ласково талий касается.
Тянет за подол настойчиво:
«Ну, полетим же, красавица!
Что же ты смотришь застенчиво,
Или свобода не нравится?»
Ветер-шалун, если б ведал ты,
Как мы мечтаем возвыситься
Над огорченьями, бедами,
К тайне полета приблизиться.
Жаль, что мы все же не бабочки,
Даже не птички небесные,
Чьи-то мы мамы и бабушки,
Рамки у нас слишком тесные.
В тягость судьба пешеходная.
Господи, что ж это деется?
Легкою стать и свободною
Женщина втайне надеется.
Может быть бабочка пестрая
Сядет на плечико сладкое,
И вдруг поверю я - сестры мы.
Есть у меня крылья гладкие.
Дай мне их, Боже, почувствовать
И в неземном наслаждении
Глупой себе посочувствовать
В вечном своем невезении.
Чувствуешь крыльев шуршание?
Чувствуешь сердца биение?
Жаль только, наши желания
Гасит земли притяжение.
***
- Привет! Ну, как дела?
- Да, все бегом, ты знаешь.
Несешься, как сайгак –
Нигде не успеваешь.
Семья, работа, дом,
Какие-то интрижки,
А в голове моей –
Не мысли, а мыслишки.
Подруга говорит,
Я головой киваю.
Я тоже, как она,
Нигде не успеваю.
Не успеваю жить,
Любить не успеваю.
И сыну заглянуть
В глаза не успеваю.
Мечусь средь тесных стен –
О воле лишь мечтаю.
Увидеть гроздья звезд,
Увы, не успеваю:
Ведь к ночи с ног валюсь,
Мгновенно засыпаю,
Но утром досмотреть
Я сны не успеваю.
Что короток мой век
Я, к сожаленью, знаю.
Но, к счастью, умереть
Пока не успеваю.
Французская зима (2006-2007)
У нас французская зима
Со слякотью нерусскою,
И чувствовать себя должна
Я женщиной французскою.
Трамвай с утра не догонять,
В «Рено» рулить спокойненько,
И предложение принять
На ужин от поклонника.
И к парикмахеру ходить
Не только в день рождения,
Борщи ночами не варить,
Без стирок воскресения.
Бесснежной нынешней зимой
По-русски жить приходится.
И с вечера будильник мой
На шесть опять заводится.
И заводная целый день
Кручусь не по-французски я.
Порой накроет сердце тень –
Ну, почему я русская?
Я тоже женщиной хочу
Быть слабой и изнеженной,
Прижавшись к сильному плечу
С улыбкой безмятежною.
Ах, безморозная зима –
Крамольных мыслей сплетница!
Я понимаю все сама –
Нашлась мне тут советница!
Француженкой обворожен
Пусть кто-то умиляется,
Но лучше нету русских жен,
Не зря же так считается!
Мечты о мечтах
Отпущу свои мечты,
Словно птиц из тесной клетки.
Не бояться высоты
Научу, сидеть на ветке.
Опасаться суеты,
Не страшиться неудачи.
Научу свои мечты
Я давать, коль нужно, сдачи.
Я их научу летать –
В клетке им ведь не леталось.
Я им так велю мечтать,
Так, как раньше не мечталось.
Противоречивость розы
О чем мечтает роза? Шипами всех пугает,
И в то же время сладко в саду благоухает.
И нежные бутоны навстречу раскрывает:
«Возьми меня, не бойся!» - как будто предлагает.
Но мало кто решится красу ее сорвать,
И розе остается о ласке лишь мечтать.
А красота нужна нам, как в зной вода колодца,
Но мучаемся жаждой - боимся уколоться.
Мы - женщины - порою так противоречивы:
Красивы и желанны, надменно-горделивы.
Нам не мешало б лучше самих себя понять,
Чего хотим мы больше: колоть? благоухать?
***
Недолюбленная, недолюбившая,
Не старуха, не девочка - женщина.
Половину жизни прожившая.
На судьбе и в голосе - трещина.
Кто поддержит тебя, порадует?
Вот бы муж, вот бы дети поняли.
Повели бы к солнцу по радуге,
На щитах любви в небо подняли.
Не терзали б тебя вопросами,
А давали, в ладони сыпали
Доброту изобильем осени,
Чтоб снега раньше срока не выпали.
Не должница ты, не заложница
Вечных надо, вперед, обязана.
Злобной серости не наложница
По рукам-ногам ею связана.
Недолюбленная, недолюбившая
По колдобинам жизни странница.
Столько лет в пустоте бродившая,
Ты не мученица, а избранница.
Впереди еще все заветное,
И судьба впереди предлинная.
И на склоне лет самое светлое -
Это внуки - любовь взаимная.
Починковский цикл
***
Наш край зовут российскою глубинкой,
А отчего – нетрудно догадаться:
Ведь души глубоки у жителей Починка,
Здесь люди – золото, бесценное богатство.
Кто-то ходит за счастьем по свету
И встречает чужие рассветы,
Ну, а мне в бриллиантах росинок
Всех дороже родимый Починок.
Российская глубинка все умеет:
Она растит детей и жито сеет,
И в час суровый из любви к Отчизне
Она своей не пожалеет жизни.
Кто-то за морем счастье находит
И из отчего дома уходит.
Разбежались по свету тропинки,
Но мои все сойдутся в Починке.
Простим грехи, моя глубинка, людям,
Кто вырвался из дома вместе с корнем.
Мы их с тобой поспешно не осудим,
А всех российским хлебушком накормим.
Кто-то любит столиц суматоху,
Им от чистого воздуха плохо.
А вот нам хорошо и в Починке,
В нашей провинциальной глубинке.
***
На ладонях России города и деревни,
Здесь березы под солнышком нежатся, дремлют.
На просторах России хлеба вызревают,
Даже малый росточек здесь не забывают.
Город мой, ты – великой России частица,
Довелось тебе с нею навеки сродниться.
Ты – источник, основа и первопричина,
Каравая кусочек, мой милый Починок.
Словно зернышко в колосе поля ржаного,
Словно «Мама» - заветное первое слово,
И в цепи городов небольших и огромных
Ты – стальное звено, город-труженик скромный.
Довелось тебе в битвах жестоких сражаться,
И с врагом ненавистным отчаянно драться,
И Победу встречать в буйстве майской сирени,
Поднимать из разрухи родные селенья.
Пережив все невзгоды, ты крылья расправил.
Нет, не в сказке живем – жизнь пока непростая.
Только праздник придет – любим мы веселиться.
Есть у нас что любить, есть у нас кем гордиться.
***
Мой край березовый в зеленом платьице,
Здесь жизнь неспешная по тропке катится.
Ты мне не мачеха – родная мамочка,
Россия сельская, провинциалочка.
Ты – мой в окошке свет,
Мой кружевной рассвет!
Ты – моя радость и моя сила.
С детства тобой горжусь
И за тебя молюсь,
Провинциальная моя Россия.
Проблемы, хлопоты, заботы женские.
Мы – не столичные, мы – деревенские.
С рассветом на ногах Любаши, Галочки,
Спешат смоленские провинциалочки.
В лесах починковских кукушка слышится,
В лугах нескошенных так сладко дышится.
Нам счастье предскажи, судьбы гадалочка.
Ты тоже, как и мы, провинциалочка.
***
Города, как цветы,
Расцвели на российских просторах.
Две столицы, как розы,
А глубинка – ромашковый ворох!
Города, города удивительно нынче красивы,
Разноцветный венок
Для красавицы нашей – России.
Починок – город мой родной,
Доверчивый и скромный,
В венок российских городов
Цветком льняным вплетенный.
Каждый город хорош,
Как цветок в ярком летнем букете.
Только нам всех милей,
Всех родней и дороже на свете
Это поле цветов, словно море оно голубое,
Будто память времен,
Это русское поле льняное.
Починок – город мой родной,
Доверчивый и скромный,
В венок российских городов
Цветком льняным вплетенный.
«Починковский район»
(Марш)
Центральная Россия, Починковский район –
Для многих этот адрес – в детство дверца.
Записан не в блокноте, и не в тетради он –
Записан он в сыновнем верном сердце.
Починковский район среди лесов и пашен,
Здесь труженик-народ в часы беды бесстрашен,
Починковский район – страны большой песчинка,
Починковский район - российская глубинка.
Не забывал Твардовский, за далью видя даль,
Свой край родной ни в радости, ни в горе.
И пусть несла все дальше стальная магистраль,
Он помнил и Починок и Загорье.
И если жизнь забросит вдаль от родной земли,
Нас сохранят ее любовь и сила.
Меркурием Смоленским и духом Тушемли
Ты в нас, провинциальная Россия.
Загорье, 21 июня 2007 года
Праздник в Загорье. Лета макушка.
Самые длинные дни.
Щедро всем годы считает кукушка,
Где-то скрываясь в тени.
В шумных столицах растут небоскребы.
Здесь лишь трава и леса.
Над головой облака, как сугробы,
Звонких пичуг голоса.
Праздник в Загорье. Душевный и свойский.
Милый починковский люд.
Как же любил, как в нас верил Твардовский,
Как землякам был он люб.
Праздника радость все громче, слышнее,
Главное в нем улови:
Что может быть для поэта важнее
Этой взаимной любви!
Цветы Победы
Цвети, Салют Победы, не тускней,
И праздника отсчитывай букеты!
Нет, не увянет память о войне,
Как не померкнут яркие рассветы.
Искрится, блещет праздничный салют,
Чтобы не ведал мир беды и горя.
Созвездья золотых шаров цветут,
О красоте с черемухою споря.
На клумбе неба астры расцвели,
На улицах - нарциссы и тюльпаны.
Все-все цветы - и неба и земли -
На радость вам, седые ветераны.
На радость внукам вашим, детям их,
За это счастье вы и погибали,
Чтоб в незабвенный этот майский миг
Цветы Победы в небе расцветали!
***
Детство, опаленное войной,
В память постучится ночью темной.
Нет, судьбы не нужно им иной,
Просто, все что было, снова вспомнят.
Голод, холод, бесконечный страх,
Труд недетский на худые плечи.
А потом – Победа, май в цветах,
И светлей на сердце станет, легче.
Помнить все, и внукам рассказать,
Чтобы жизнью, миром дорожили,
Чтобы старость научились уважать,
Счастливо, достойно, долго жили.
Воспоминания о Великой Отечественной войне
Лугиной Натальи Павловны,
жительницы деревни Шаталово
Починковского района Смоленской области
В конце июля - начале августа 1941 года на территории, принадлежащей Васьковскому сельскому совету Починковского района Смоленской области, шли ожесточённые бои (между обороняющимися частями группы генерала Качалова и наступающими немецкими дивизиями). В деревне Жигалово несколько комсомольцев создали подпольную группу, в которую вошли: Бобарыкин Михаил Архипович, Гвоздева Валентина Ильинична, Гвоздева Матрена Ивановна, Каретникова Василиса Стефановна, Игнатова Александра Афанасьевна, Михеенкова Татьянаа Емельяновна, Бобарыкина Елена Фроловна, Бобарыкин Иван Андреевич. Они решили собирать сведения о расположении немецких частей, чтобы вредить им.
Собрав некоторые сведения, в начале августа они отправились в ту сторону, где стояли советские части. По их предположению, они были в деревне Шанталово. Дошли до Полуевской церкви, где нашли наших, передали информацию. Кроме того, они сумели по дороге нарушить немецкую связь. Кто-то из немцев или полицаев сумел сфотографировать ребят. На следующий день они были арестованы и допрошены в здании клуба. Одновременно туда же согнали всех местных жителей. Комсомольские значки и билеты молодёжь успела передать девятилетней Наташе (Наталье Павловне), которая спрятала их в щель пола.
Из всех жителей немцы отобрали участников подпольной группы (по фотографии) и увели их. Живыми родители своих детей не видели. Люди стали кричать, плакать, стучать в дверь. Один из немцев (переводчик) открыл замок, но приказал им не покидать клуб. Утром пришли немцы и принесли детям шоколадки. Наталья, взяв шоколадку, бросила её в дверь. Немец поднял и вернул ей эту шоколадку. Когда она хотела снова её кинуть, мать ей не дала. Потом немцы выгнали всех жителей из деревни и погнали их в Галеевку, приказав им заселять Галеевскую школу. Когда их гнали в Галеевку, они слышали со стороны Жигалово, где были картофельное и ржаное поля, выстрелы. Видимо это был расстрел арестованных.
Когда качаловцы наступали под Васьковым и освободили Галеевку, жители пытались найти тела своих родных, но не нашли. О судьбе арестованных долго ничего не знали. Доходили сведения, что они живы, даже работают на немцев. Но в конце августа, когда подошло время убирать поля, немцы разрешили собирать урожай в Жигалово. Во время работ жители наткнулись на тела своих детей. Трупы девушек лежали по одну сторону поля, а ребят и нескольких советских солдат - по другую. Видно было, что они подвергались жестоким истязаниям. Тела девушек были изуродованы, а из юношей особенно жестоким пыткам подвергали немого Бобарыкина Ивана Андреевича.
Группа молодых подпольщиков погибла 18 августа 1941 года. Все трупы были захоронены в одной яме в деревне Жигалово, а тело одной подпольщицы – на кладбище Гапонова: так хотела её мать.
В 1967 году состоялось перезахоронение. Могила расположена возле современного здания Дома Культуры.
Военные стихи
I
Все дальше война, но сердце тревожат
События тех героических лет.
И судьбы солдат, и кто был моложе -
На всех она свой отпечатала след.
И помнит весь мир Сталинградскую битву,
Как в мае Победа сиренью цвела,
Но я не хочу, чтоб случайно забыты
Ребята из нашего были села.
В том грозном году было им по пятнадцать,
И самое время любить по весне,
Под сердца шальной перестук целоваться,
И даже не думать совсем о войне.
II
Но убийца-война своим черным крылом,
Словно страшная птица солнца свет заслонила.
Враг непрошеным гостем вломился в наш дом,
Где нам жить и привольно и радостно было.
Как унять в сердце гнев и за Родину боль?
А на фронт не берут, чтоб с оружием драться,
И отводят тебе только детскую роль,
А тебе уже скоро шестнадцать. Шестнадцать!
Наши близко совсем, вон за тем вот леском,
Где грибы и чернику всегда собирали,
Где с пеленок почти каждый кустик знаком,
А теперь вдруг враждебными пни даже стали.
Нет, врагу не ходить по советской земле,
Пусть как пламя под ним полыхает дорога.
И ребята решили в родимом селе
Всех врагов сосчитать: мало их или много.
И своим рассказать, сообщить, передать
Эти сведенья. Может быть, и пригодятся
Красной Армии, чтобы фашистов прогнать
И чтоб с ними сполна и за все расквитаться.
И в Шанталово к нашим пошли ввосьмером.
Им казалось, что это нестрашно и просто.
Ведь всего в двух шагах и родные и дом…
Оказалось, что это судьбы перекресток.
III
Солнце скрылось за холм, стал накрапывать дождь,
Черным полчищем тучи на небе стояли.
А ребят восьмерых немцы вывели в рожь,
И в несжатых колосьях, глумясь, расстреляли.
Гоготали по-своему, дескать - капут,
И пинали озлобленно трупы ногами,
Но чтоб полностью выполнить пакостный труд,
Искололи несчастных убитых штыками.
Женский вой над Жигаловым,
И в Галеевке плач.
Нашу родину малую
Топчет грязный палач.
Каблуком своим кованным,
Да под самый под дых.
Непокорных да с норовом
Истребить молодых.
IV
«Солнце ясное,
Лето красное,
Вы все видели,
Как же так?
Наших деточек,
Словно веточки
С жизни дерева
Срезал враг!
Почему же ты, солнце жаркое,
Не сожгло глаза палачей?
Чтоб не видеть им света яркого,
Жизнь прожить в темнице ночей.
Мурава-трава, ты плетучая
Что ж ты ноги им свить не смогла?
Ой, крапивушка, наша жгучая,
Почему врагов ты не жгла?»
V
Плачут матери, убиваются,
У земли детей не забрать.
Но в атаку бойцы поднимаются,
И пощады врагу не видать.
Отомстят отцы за своих детей,
За страну, за родимый дом…
И прошли года, много лет и дней,
Не проходит боль, в горле ком.
Мирно все вокруг. Ветер студит грудь,
Мы по тем же ходим лугам,
Где отважно так заслоняли путь
Те ребята лютым врагам.
Кто-то скажет, мол, мало сделали,
И погибли совсем зазря.
Нет, не зря, ведь такими смелыми
И очистилась наша земля.
Не нужны им кантаты и арии,
Лучше память в родном селе.
Одиночки, отряды и армии
Победили на той войне.
Память
Бродит память по тропам,
Листопадом шуршит.
По полям, по окопам
Иван-чаем стоит.
Заросли муравою
Прежних дней большаки.
И покрыты землею,
Проржавели штыки.
Столько лет, столько весен,
Зим прошло с той поры,
Что давно жизни осень
У былой детворы.
И у мамочки тонкой
Стала памяти нить,
Но все помнит, девчонкой
Что пришлось пережить…
Рассказ первый
«Июль сорок первого, жаркий и пыльный…
И беженцев реки текли и текли…
И люди на землю садились бессильно,
А губы у всех от жары запеклись.
И звук канонады совсем уже близко…
Мне только пять лет, на крыльце я сижу,
Вдали самолеты летают так низко,
На них я, прикрывшись ладошкой, гляжу.
А в доме у нас беготня, суматоха,
Снуют взад-вперед мама, бабушка, дед.
Мы тоже бежим от стального Молоха,
Надеясь прорваться. Но выхода нет.
Невиданных птиц рассмотреть чтоб получше,
Я вышла на улицу, стала в пыли.
Вдруг два самолета, как серые тучи,
Как раз над дорогою нашей прошли.
И рядом со мною фонтанчики пыли,
Как птички запели: чирик-чик-чик-чи…
С крестом самолеты, фашистские пули
В атаку пошли на меня - палачи.
И, если бы мама меня не схватила,
И не утащила за куст у плетня,
Теперь заросла бы моя уж могила,
Как не было вовсе на свете меня.
И не было б вас, моих деток и внуков,
Не знали бы вы, что есть жизнь и весна,
Не видели солнца, не слышали звуков…
Так проклята будь же, любая война!»
Рассказ второй
«В апреле сорок первого
Сестренка родилась.
И оттого, наверное,
Веселой удалась.
Все сутки куролесится:
То плачет, то поет.
А к нам по черной лестнице
Июнь уже идет.
Понаехали немцы, поселились в избе,
Из родных стен ушли мы в землянку.
Немцы маму прислугой забрали к себе,
Печь топить чтобы им спозаранку.
С пятимесячной Любой в укромном углу
Мать за шторкой жила-бедовала.
На поганую ту саранчу-немчуру
Гнула спину, варила, стирала.
А Любе мало дела -
Война иль не война,
И с мамочкой хотела
Почаще быть она.
Она то кушать требует -
Голодной ей не спится.
То миру вдруг поведает,
Что мокрой не лежится.
Немец брился и слушал, как девчонка орет,
Раздражение в нем закипало.
Поднимается он, свою бритву берет,
С люльки дергает прочь покрывало.
И, младенца за ухо схватив, как щенка,
Он озлобленно бритву заносит.
Нет, не дрогнет, не дрогнет фашиста рука,
«Что ты делаешь?» - совесть не спросит.
Мама падает в ноги, кричит-голосит:
«Пан, не надо!» - в слезах умоляет.
Немец что-то гортанно и злобно кричит,
Дочку матери в руки швыряет.
Темно в землянке тесненькой,
Но это чепуха!
Пой, Люба, здесь нам песенки,
Подальше от греха.
Бродит память по тропам,
Листопадом шуршит.
По полям, по окопам
Иван-чаем стоит.
Память, память людская,
Ты гори - не сгорай,
Не в одном только мае
О войне вспоминай.
Заметает метелью
Память прежнюю боль,
Но прольется капелью
Нам на сердце с тобой.
И душа, коль открыта,
Память сердца хранит.
Ведь ничто не забыто,
И никто не забыт.
***
Фронтовики, спасибо за Победу,
За то, что мой отец остался жив.
Чужим спасибо и родному деду,
За нас свою он голову сложил.
Спасибо за Победу, ветераны,
За Родину, родную сторону,
И за Европы все другие страны,
И даже за Германию саму.
Представить страшно, что могло случиться,
Когда б к победе Гитлер здесь пришел,
Жестокой и кровавою десницей
Свой «орднунг» беспощадный бы навел.
Поклон вам низкий и от всех спасибо
За независимость, свободу, солнца свет.
Один тогда был выбор: либо - либо,
В боях за счастье вариантов нет.
И живы мы, и дети возмужали,
И внуки улыбаются весне.
За нас, живущих ныне, умирали
Фронтовики на страшной той войне.
***
Расцвела на окошке глоксиния,
Так и просится рифма - «синяя».
Нет, не синяя, белоснежная,
Словно первый снег нежная, нежная.
Колокольчики благородные
Будто лебеди перелетные,
Что на родину возвращалися,
На моем окне задержалися.
Тянут шеи свои они стройные,
За окно глядят беспокойные,
Головами друг к другу склоняются,
Меж собою так совещаются:
«Что сидим мы здесь сиротливые?
Полетим на озера милые.
На Баклановское да на Рытое,
Там ведь родина незабытая.
Незабытая, изначальная
Русь великая, Русь печальная.
Ей без наших крыл, ох, не можется,
И грустит она и тревожится.
Подрастим в горшке своих детушек,
Улетим из домов этих клетушек.
На простор полей, где смородина,
Нас зовет манит наша родина».
Ах, глоксиния, бестолковая,
Красота моей жизни новая!
Ты мне здесь нужна, ненаглядная,
С тобой комната стала нарядная.
Я ведь родины тоже крошечка,
Погости на моем ты окошечке.
Посмотрю на тебя, и мне весело,
Ты печаль собой занавесила.
Ой, ты жизнь моя, беззатейная,
Среди тысяч других затеряна,
Простотой своей и красивая,
Чувством родины еще сильная.
Карат благополучия
Вознаградит судьба всех тех, кто верит
И в терниях прокладывает путь.
Карат благополучия отмерит
Рукою щедрой им когда-нибудь.
Один карат, не больше и не меньше,
Ведь много нас у матери-судьбы.
И сложных, и простых, детей, мужчин и женщин.
Мы - господа судьбы, но мы ее рабы.
По вере и труду пусть каждому воздастся,
Пусть маяком сияет бриллиант,
Чтоб в темноте беда не вздумала подкрасться,
А освещали путь надежда и талант.
И в свете том и дивном, и прекрасном
Поймешь ты для чего трудился и терпел,
Все смутное вдруг сделается ясным,
Обиды тем простим, кто верить не хотел.
Так грустно, что в краях нам довелось скитаться,
В обнимку с жадностью где глупость колесит,
Но человеком кто сумел и там остаться,
Тех, верю я, судьба вознаградит.
Плакальщица
Лицо заревано дождем -
Запропастился зонт куда-то.
Оплакать всех, ведь все уйдем,
В непознанность уйдем когда-то.
И коль сегодня без зонта,
О всех я плачу вдохновенно.
Господь, я - плакальщица та,
Что пред тобой стоит смиренно.
Прошу за неразумных тех,
Кто зла с добром не различают.
Прости им этот тяжкий грех,
Ведь что творят, не понимают.
Когда все счастливо идет,
Тебя мы слушать не желаем,
А испытанья час придет -
Стенаем, просим, умоляем.
Сердечным зрением людей
Ты надели, прошу, Всевышний,
И научи своих детей
Почувствовать, как дорог ближний.
И в мире меньше станет слез,
Поскольку тучи дождевые
Весенний ветер прочь унес,
Унес в просторы голубые.
***
Есть прелести в конечных остановках,
Как в междометьях "Ах!" или "Увы!",
Как в из старья состряпанных обновках,
Как в детском ожиданье новизны.
Сойдя сегодня на своей конечной,
Домой, мой друг, повремени спешить.
Пусть изнутри звучащий голос вечный
Твой давний спор поможет разрешить:
Так у тебя все ладно и чудесно,
Что ничего не хочется менять,
Но жить уже совсем не интересно,
И вроде еще рано умирать.
Конечная ведь тем и знаменита,
Что с противоположной стороны
Лежит начало - многими забыто -
Там горизонты новые видны.
Но как же трудно перейти дорогу
И вырвать из проклятой колеи
Запуганную душу-недотрогу
И чувства одичавшие свои.
Из чувств лишь раздражение и злоба
Порою прорываются на свет.
Держи их взаперти, смотри за ними в оба,
Чуть зазеваешься, а их простыл и след.
Они уже гуляют по трамваю,
На рынке у торговок под рукой
И в разговорах, что подобны лаю
Собаки злобной, съеденной паршой.
Пора, пора нам к свету развернуться,
Идти вперед иль повернуть назад.
Не стыдно, если нужно, и вернуться
К тому, с чего пошло все невпопад.
И с прежней цифры чисто, не фальшиво,
Сыграть нам жизнь - мелодию свою.
Светло, мажорно, радостно и живо,
Как некогда трубач играл в бою.
***
«Брань на вороте не виснет»
Русская поговорка
На плечах моих брани рой,
Мне глаза выедает мат.
Продираюсь, как будто сквозь строй,
Через этот недобрый парад
Нецензурных и гадких слов,
Хамства, грубости, гоготни.
Город мой, мой приют и кров,
Взвейся ввысь, синевы глотни.
Ты от зимних снегов устал,
Телом ты промерз и душой.
Вдруг цветным и нарядным стал,
И, казалось бы, всем хорошо.
Так ведь нет! Всюду ругань и брань!
Дети, женщины, старики
В речь вплетают мерзкую дрянь
С чьей-то злобной нелегкой руки.
Я не знаю, беде как помочь,
Как из города выдворить ночь.
И на каждый поганый роток
Не могу я накинуть платок.
Я могу только крикнуть: «Люди!
Вы подумайте, что это будет,
Коль святейшее слово - Мать -
Будем в бранный контекст вплетать!»
***
В городе тихо с двух до пяти.
Дремлют дома - колыбели людей.
Людям не надо куда-то идти.
Мыслей не надо, слов и идей.
Все равны до утра, до первой зари.
Дурни и гении спят одинаково.
И ты, моя радость, на время замри,
Нежности ночи хватит на всякого.
В три, полчетвертого - время Быка,
Час неприятный болезней и горести.
Спи, он не тронет, не время пока,
Долго писаться еще нашей повести.
Ночь так свежа, так высок небосвод,
Запах асфальта сменился сиреневым,
Облаком сон над землею плывет,
Все уменьшаясь кусочком шагреневым.
Скоро растает совсем и тогда
Шумом машинным заполнит сознание
День, убегающий словно вода,
Та что течет в океан мироздания.
День бесконечный чудовищно мал,
Не успеваем заметить мы походя
Тех, кто споткнулся или устал,
Тех, кто живет через силу и нехотя.
Слепнем мы сердцем, черствеем душой
В этой дневной заводной круговерти.
Ночь, приласкай, обними, успокой,
Поразмышлять дай о жизни и смерти.
Телефонный террорист
Кто ты, телефонный террорист?
Я тебе бы уши оборвала…
Полночь, тишина, лишь ветра свист,
Десятиэтажный дом наш спит устало.
Только в дверь звонок. Один, другой…
Знаю я ночным тревогам цену,
Мысли электрической дугой
Нехорошие одна другой на смену.
Муж прошел Чечню и Карабах,
Ад Афганистана за плечами.
Я ждала, и пробирался страх
В сердце вот такими же ночами.
Муж пенсионер теперь военный,
Откупилась льготами страна,
Жизнью мы живем обыкновенной,
Но звонком сменилась тишина.
Открываем дверь, соседи вышли…
Фонари, тревога, камуфляж…
Шум на нижних этажах и выше…
«Заминирован, возможно, дом весь ваш», -
МЧСовец на всех глядит тревожно.
«Шуткою не может это быть?»
«Кто-то позвонил и все возможно,
Но прошу вас дом освободить».
Я плохое не люблю предвидеть,
Ни к чему мне лишняя гроза.
Телефонный террорист, увидеть
Мне б тебя и заглянуть в глаза.
С мужем собираемся на пару –
Документы, деньги… Я взяла
Новой книги сотню экземпляров.
Муж смеется: «Ты с ума сошла!»
Соглашаюсь я надежде подчиниться,
С верой в лучшее поспешно вниз иду.
Если только с книгой что случится,
Террорист, и под землей найду!
Возле дома тихо и спокойно,
Паники и суматохи нет.
Люди все ведут себя достойно,
Только много огоньков от сигарет.
Двор весь спецмашины запрудили:
Скорые, пожарки, МЧС.
В них детишек сонных посадили,
Страх сменив на детский интерес.
Террорист и злой и недалекий,
Ты доволен шуткою своей?
Неужели ты такой жестокий,
Чтоб смотреть на страх в глазах детей?
Может быть, ты среди нас и видел
Женщину с младенцем на руках?
Девочка сама еще по виду,
А в глазах, как море, плещет страх.
Я не верю, что сегодня ночью
Ты уснешь беспечно и светло.
Кто спокойно жить на свете хочет,
Тот не может людям делать зло.
22-23.04.2007 г.
***
Город зонтов, город дождей,
Город промокших, озябших людей.
Здравствуйте, зонтик, не вижу лица
Вашего вла-дель-ца.
Зонтик, как вы, был у принца из сна.
На рукоятке клеймо – «Три слона».
Ваш элегантный, изысканный вид
Все о владельце без слов говорит.
Я с парасолькой китайских кровей.
Не снизойти до знакомства вам с ней.
Что ж, я учту этот грустный нюанс –
Наших зонтов мезальянс.
***
Малыш за ручку с мамочкой,
Старик за ручку с палочкой,
И два галчонка парочкой
Так жалко всех,
Кто только оперяется,
Кто к краю приближается,
Спешит, да спотыкается,
И смех и грех.
Они такие разные,
Но их дела не праздные,
У них и будни праздники
Все оттого,
Что ребятня зеленая
И старость убеленная
Природой умудренная
Сильней всего.
А мы такие сильные,
Красивые, мобильные,
Психически стабильные
Все не поймем,
Что каждый день – открытие,
Что каждый шаг – событие,
И в пункт «Покой» прибытия
Еще не ждем.
***
Из воспоминаний фотохудожника Юрия Роста об Андрее Дмитриевиче Сахарове:
«Однажды я снимал Сахарова на улице. К нам привязалась какая-то собачонка.
Сначала приставала ко мне, я отмахнулся от нее, и она переместилась к Андрею Дмитриевичу.
Сахаров не прогнал, не пнул собачку, а только всякий раз отступал чуть-чуть в сторону,
как бы давая ей право на свободу выбора»
Как мы живем? Одних мы любим,
С другим в разведку б не пошли.
Порой с плеча, наотмашь, рубим,
Теряя больше, чем нашли.
И ошибаются другие,
А мы правы! Правы всегда!
Чужие нам порой - родные,
С родными ж полная беда.
Шумим, кричим, повелеваем,
Весь мир ломаем под себя,
А как с душою быть, не знаем,
Что привыкает, не любя,
Жить супермаркетным угаром,
Копя тряпье за годом год,
Сама становится товаром,
Продастся дьяволу вот-вот.
И эту как решить задачку,
Чтоб горы зла не разгребать?
Ты знаешь, можно пнуть собачку,
А можно ноги убирать…
***
Не позволяй себя втянуть
В обиды мелочную склоку.
Обидеться - себя распнуть.
И что в распятье этом проку?
Так трудно встать с креста обид,
И воскресать опять прощеньем.
А в самолюбье гвоздь забит,
Кровоточит нравоученьем.
Зачем же душу в клочья рвать,
Себе уж честно признавайся:
Коль некому с креста снимать,
По пустякам не обижайся.
Остров
Не секрет – дом улитки вовек неснимаем.
Для нее Солнце, небо, Вселенная – в нем.
Люди мы, только жаль, не всегда понимаем,
Что на острове, вообщем-то, тоже живем.
Говоришь, покорили мы море и сушу,
При желании по небу можем летать.
Верно все. Только как, посадив под замок свою душу
И ее обманув, от себя убежать?
От себя не уйти, и не стоит пытаться.
Добродетельствуй кротко иль свально греши,
Где б ты ни был и с кем, но придется скитаться
В море жизни на острове грешной души.
Этот остров души, как свой домик улитка,
За собою таскаем. В нем наш рай и наш ад,
И граница меж ними так призрачно зыбка –
Что на острове этом: пустыня иль сад?
Нет безгрешных. У каждого в сердце найдется
Затаенная злоба, неверье, тоска.
Нет безгрешных. Надеяться лишь остается
На цветы всепрощенья в песках островка.
***
Когда враги без боя не сдаются,
Завистников слышнее голоса,
Со мною неизменно остаются
Поэзия, семья и небеса.
Когда я близких и друзей теряю,
Не выдохнутый крик ломает грудь,
«Silentium» я Тютчева читаю
И легче мне становится чуть-чуть.
Когда я сомневаюсь, что любима,
И не понятно, для чего живу,
Тогда тепло семьи необходимо,
Чтоб удержать заботой на плаву.
Когда ужасны времена и нравы,
И впору по миру отправиться с сумой,
Я падаю в нескошенные травы,
И только небо властно надо мной.
А власть имущие над золотом трясутся,
Пригревшись у фортуны колеса…
Проходит все. Навеки остаются
Поэзия, семья и небеса.
***
Многоточье дождя и кругов чехарда,
В лужах небо дробящих на мелкие части.
Точно так же судьба выдает нам всегда
По частям, по кусочкам желанное счастье.
Яркий солнечный луч, сына робкий шажок,
Мамы голос родной и людское участье,
Первый лист на березе – зеленый флажок –
Из таких пустяков и слагается счастье.
Дождь пройдет. Лужиц гладь заблестит, как стекло,
Облака отразятся в ней, солнце и птицы…
Я судьбе благодарна за то, что везло
На хороших людей и на счастья крупицы.